– Ваше поведение недостойно, мсье! – прошептала Валентина. – Да, вы правы, я пришла из-за любопытства и также из-за страха. Я пришла сюда, чтобы попросить вас прекратить преследовать меня и больше никогда не напоминать о себе… Прощайте, мсье.

Но в этот момент, когда молодая женщина собиралась уйти, вновь раздались вздохи, жалобные стоны, которые раньше приводили ее в трепет. И снова зазвучала таинственная музыка.

– Мадам, – умолял низкий голос, который дрожал, – остановитесь, я вас заклинаю! Не уходите! Вы не можете себе представить, какое горе мне причиняют ваши слова, и какая жестокая необходимость заставляет меня, может быть, поступать так, как я поступлю. Я вас не прошу любить меня! Только потому, что я несчастен, прошу позволить мне любить вас. Признайтесь, это так мало… дарить только одно равнодушие… Не откажете же вы мне в этом? Не запретите же вы мне продолжать быть невидимым и всегда рядом с вами?.. Столько раз мне посчастливилось быть рядом с вами, для этого вам даже не приходилось повернуть голову… Столько раз вы слышали эту мелодию…

И так как голос затих, таинственная музыка вновь зазвучала.

Едва уловимая мелодия постепенно нарастала, усиливалась, чтобы стать громогласной. Казалось, музыка заполнила весь салон. Валентина инстинктивно отступила.

– Мне страшно, – прошептала она.

Мелодия тотчас смолкла. Голос сказал:

– Не бойтесь!.. Никто вас здесь не тронет… не посмеет… Здесь только я, я один и я люблю вас!.. Мадам, обещайте мне снова приходить сюда. Время от времени… как приходят навестить больного, дают милостыню. Не правда ли? Вы придете сюда, подарите мне радость всего на несколько минут, чтобы я мог увидеть и услышать вас.

Просьба была скромной, но Валентина осталась невозмутимой.

– Мсье, – возразила молодая женщина, – я не забыла о цели своего визита. Перестаньте надоедать мне, мсье! Я уже говорила вам об этом. Я замужем и люблю своего мужа…

– Вы заблуждаетесь, мадам!

Валентина тихо переспросила:

– Заблуждаюсь?

– Да, мадам. Вы любили своего мужа. Но теперь… Он вас запугивает… завтра, быть может, вы возненавидите его.

Что хотел сказать собеседник молодой женщине? Безусловно, Валентина понимала скрытый смысл произнесенных слов и от волнения даже не возражала.

– Мсье, – промолвила она, – скажите же мне наконец – кто вы? Перестаньте прятаться!

В третий раз зазвучала печальная музыка, наполненная жалобными стонами.

– Я вам больше ничего не могу сказать. – Незнакомец, казалось, с трудом выговаривал последние слова. – Я не могу далее продолжать этот разговор! Да, мадам, извините меня!.. Что-то страшное произошло в моей душе! Не спрашивайте меня ни о чем! Перестаньте отгадывать то, что невозможно отгадать! Уходите, мадам! Уходите! Но позвольте мне надеяться, что вы снова вернетесь…

Странным казалось внезапно принятое решение таинственного незнакомца: он выпроваживал молодую женщину!

Нервным движением баронесса де Леско провела своей тонкой рукой по лбу. Ей стало страшно. Она представила, что одна в этом большом салоне, и опасность угрожает ей.

Она выскочила из салона, миновала вестибюль, пересекла палисадник, выбежала на улицу Жирардон.

Перенесенное ею нервное напряжение неожиданно вызвало упадок сил. Она шла с трудом, а нужно было идти быстро, даже очень быстро. Заблудившись в этом пустынном квартале, не зная, куда идти, Валентина продолжала двигаться прямо, потрясенная настолько, что не могла собрать воедино свои мысли.

Спустя час, достигнув наугад бульваров, Валентина поняла, что должна вернуться на улицу Спонтини.

Позднее на досуге, стараясь трезво смотреть на вещи, она поймет, какое загадочное приключение пережила.

Валентина позвала такси, назвала шоферу адрес на улице Спонтини, поднялась в машину…

Но в тот момент, когда молодая женщина, сев в машину, бросила взгляд в небольшое зеркальце, прикрепленное к кузову машины, она вдруг страшно побледнела.

– Боже мой, – прошептала Валентина, – мои бриллианты!.. Где мои бриллианты?

Утром молодая женщина надела на шею тонкую платиновую цепочку, к которой были прикреплены в виде кулона два великолепных бриллианта очень большой стоимости…

Драгоценности исчезли с ее шеи!

Кулон исчез!

Бриллианты были украдены!

– Боже мой, Боже мой, – причитала Валентина, побледнев как смерть… Это была западня, настоящая западня!..

Глава 7

КЛИЕНТЫ РАТОДРОМА

– Это снова ты, бездельник, убирайся отсюда! Я уже убрала лестницы и не хочу, чтобы такие никчемные люди, как ты, приходили пачкать здесь!

Так угрожающе говорила консьержка, женщина с виду добрая, с простодушным и улыбающимся лицом. Дело осложнялось тем, что в руках она держала швабру и, принимая грозный вид, она, казалось, в любой момент могла превратить ее в орудие защиты и нападения.

Слова эти относились к подростку с оживленным выражением лица, насмешливыми глазами, стремившемуся проскользнуть к ней или хотя бы в дом, который она охраняла и должна была содержать в полном порядке.

Многоэтажный дом, с виду довольно скромный, находился в Бельвиле в начале улицы Солитэр.

Разговаривающий с консьержкой мальчуган и не собирался ей подчиняться. Он расположился рядом на тротуаре и спорил с ней, обращая ее доводы против нее самой.

– Матушка Ландри, что плохого сделал вам болтун, имя, фамилию и социальное происхождение которого я бы мог вам сообщить. Изидор к вашим услугам, – сказал Зизи. – Сын своих родителей… которых вы хорошо знаете, как мне думается. К тому же знайте, что мне дела нет до вашей лестницы, но я все же имею право подняться наверх… Я ведь не бродячий пес, не какой-нибудь там угольщик, чтобы мне запрещали войти в дом после десяти часов утра…

– Возможно, – брюзжала женщина, которая, казалось, была в нерешительности. – Но с таким парнем, как ты, никогда не знаешь, что случится. Вот недавно ты пришел… и что же ты сделал с моими голубями?

– Матушка Ландри, – прервал ее уличный гаврош, – это пустяки… старая история, а вот сейчас мне бы очень хотелось пойти навестить своих родителей. Неужели их нет под родимой крышей?

Матушка Ландри пожала плечами:

– Твои родители, милый, вышли из дома уже давно.

– Да, конечно, – произнес подросток. – Ничего другого я бы и не мог себе представить. А что же с ними случилось, матушка Ландри?

– Твой отец работает. Он взял сегодня свой кнут и ушел.

– Хорошо, – одобрил парнишка. – Можно подумать, что ему вернули обратно его колымагу в префектуре… а нарушение закона отменили? А мать?

– Ее тоже нет дома. Вчера ее увезли в больницу. Не беспокойся, ничего серьезного нет.

– Я понял, – сказал мальчуган. – Эта Валерия опять наела себе фигуру. Бедная храбрая женщина… Это ее единственное удовольствие! Да простит меня Бог!

– Однако, – продолжал Зизи, который теперь фамильярно сидел рядом с консьержкой, занимавшейся шитьем на скамейке у входа в дом. – Им не посчастливилось, моим родителям. Каждый раз, когда один из них на свободе, другой садится за решетку по той или иной причине. Если не папаша Коллардон, который ночует в тюрьме Санте за сбор протоколов о нарушении закона в общественном месте, то мамаша Валери, попадающая вдруг то в больницу, то в Сен-Лазар за свои делишки…

– Зизи, – упрекнула его консьержка, – когда ты перестанешь бранить своих родителей?..

– Но я их не браню, – начал неисправимый проказник. – Как раз наоборот. Только вот… мне жаль, что с ними всегда что-то случается. Они такие разные по характеру, что не должны были бы никогда встретиться друг с другом. Уверен, мне недолго придется ждать: скоро они подкинут мне маленького братишку или сестричку.

– Довольно, – прервала его матушка Ландри, – а чего ты хотел?

Он, как юла, не мог усидеть на одном месте и уже встал, чтобы убежать.

– Ничего особенного. Я вот слоняюсь от нечего делать и хотел их навестить, – сказал он. – Хотел узнать, не случилось ли чего. Теперь я убегаю… У меня дела. Передайте: у меня все хорошо, если вы случайно увидите их.